Марк Гроссман - Веселое горе — любовь.
Лешка, приоткрыв один глаз щелкой, наблюдает за ними и злится.
«Никто их не просил возиться в моем дворе, — думает он. — Может, я сам скоро все делать буду».
Но тут же он захлопывает глаз и начинает посапывать: рядом останавливается Вовка Карякин.
— Паш, а в голубятне прибирать? — справляется он у Кима.
— Экой ты недогада! — хмурится ватажный атаман. — У Лешки свои руки и ноги есть. Сам справится.
— Верно, — соглашается Вовка. — Только не раскиселился бы. Все же малыш, несмышленый еще.
Лешка распахивает глаза и, красный от возмущения, говорит Карякину:
— Ты, Вовка, всегда языком вертишь. Не соображаешь, что говоришь. А то гляди...
Вовка почему-то не обижается.
— Однажды шел дождик дважды, — скалит он зубы. — А мы на Ватку посмотреть пришли. Покажешь?
Лешка сразу меняет тон:
— А то нет? Покажу.
Юнги спешат к постели больного.
— Мы тебе поможем, — говорит Витька Голендухин, и юнги подхватывают больного с обеих сторон.
Заметив, что Лешка хочет опуститься на четвереньки, Ким советует:
— Попробуй-ка, Ерохин, пройтись маленько. Я же вижу: ноги у тебя почти вовсе здоровые.
Лешка, стараясь не морщиться, деревянно переставляет ноги.
Юнги торжествующе переглядываются.
Лешка трудно вышагивает по веранде, и ему кажется, что в пятках у него битое стекло. Но он не подает виду и громко сообщает Киму:
— Голубям сейчас известка и камешки вот как нужны! Для яиц. Я много наберег. Вот погляди — в коробочке.
Юнги останавливаются, чтоб больной отдохнул. Пашка рассматривает содержимое железной коробочки и восклицает:
— Толково, Ерохин!
Эта похвала очень нравится Лешке. Ким не часто хвалит своих юнг. И больной скорее решает использовать благоприятную обстановку.
— А вы меня в юнги примете? — сдерживая дыхание, спрашивает он.
Ким переглядывается с мальчишками.
— Какое будет мнение?
Руки морских орлов, как по команде, тянутся к затылкам.
— Кто ж его знает? — вслух соображает Голендухин. — Нездоров он пока.
— Ну так что ж — что нездоров! Ну так что ж! — чуть не плача, кричит Лешка. — Я скоро выздоровлю, вот увидите!
— Можешь поклясться на крови? — сурово интересуется Вовка.
— Ну да, могу! — торопится больной. — А как?
Карякин достает из фуражки булавку и протягивает ее Лешке:
— Уколи палец и говори: «Клянусь вам, Главный Совет, что буду здоровый».
Лешка делает все, как велят, и поднимает глаза на Кима.
— Считай, что ты уже юнга, — торжественно сообщает Пашка. — Мы же знали, что ты будешь здоров, малыш!
Больному хочется сразу оправдать доверие юнг.
— Пустите меня, — просит он. — Я сам пойду.
— Э, нет! — качает головой Ким. — Рано. Ты — помаленьку, не торопясь.
Юнги доводят Лешку до голубятни. Карякин достает яйца из-под Ватки и рассматривает их на свет.
— Эх, и голубята будут! — восклицает он с неподдельным восторгом. — Хоть бы одного мне такого!
— А я тебе подарю, — великодушно сообщает Лешка.
— Таки выегозил гостинец! — сердится Ким. — Ведь он деду Михаилу голубенка обещал.
— А ты откуда знаешь? — подозрительно взглядывает на него Лешка.
— Баста! — не отвечая на вопрос, командует Ким. — Все надо в меру делать. Лежи.
Юнги прощаются и исчезают.
...Шли дни, и Лешка прямо измучился от своей тяжелой «работы». А что сделаешь? Голубята у Ватки уже пером покрылись. Скоро гонять надо. Дед Михаил говорил: без обгонки испортится птица. И еще юнгам разведчик нужен. Вовка Карякин ногу вывихнул, теперь без Лешки не обойтись. И еще — июнь близко. В лес с дедом Михаилом идти обещался.
«Доктору тоже обещался, — вспоминает Лешка. — Надо слово держать. Павлику Морозову потруднее было, да и то не струсил...»
Голубята растут не по дням, а по часам. Белоперые, кругленькие, они очень похожи на Ватку и Ежика, и Лешка ждет не дождется, когда они выйдут из гнезда.
Кончилось пролетье, наступил июнь. Наконец голубята впервые поднимаются на крыло. Они делают два кривых круга над двором и плюхаются на землю.
Лешка жаркими глазами наблюдает за белоснежными, птицами и, вспомнив советы деда Михаила, решает, как следует обгонять голубей.
Он сползает с кровати, становится на четвереньки и семенит на середину двора.
Сегодня воскресенье, и мать дома. Волнуясь, она наблюдает из комнаты за сыном, руки у нее дрожат.
Сопя и упрямо сдвинув брови, Лешка ползет по траве туда, где сидят взлётки. Он шипит, потом кричит на них, но глупые пичуги только отходят подальше и не хотят подниматься в воздух.
Тогда возбужденный Лешка отрывает руки от земли, резко встает на ноги и, покачиваясь, неумело шагает вперед. Он даже не замечает, что жилы у него на висках бьются быстро-быстро, сразу пересыхает в горле.
Вспугнув голубят, он тут же садится на землю и, обливаясь по́том, весело смеется.
Мать смотрит в окно, стирает слезы со щек и тоже смеется.
Отдохнув, Лешка встает и снова делает несколько шагов.
А на улице, прижав носы к щелкам ворот, теснятся юнги, тихонько обмениваются словами и улыбаются.
К ним подходит дед Михаил, тоже прилипает носом к щелке и молча наблюдает за Лешкой.
— Ну, вот и хорошо, внучек, — бормочет он, покусывая усы точь-в-точь, как это делал беспощадный доктор Борис Яковлевич. Я же говорил: ты будешь здоров, малыш!
И юнгам кажется, что не дед Михаил, а они сами вслух произносят эти слова...
КОПЬЕ АМУРА
У меня есть соседи. Прекрасные, замечательные мальчишки. Близнецы. Обоим вместе восемнадцать лет.
Со всем пылом возраста влюблены они в Люсю — студентку из соседней квартиры. Своего чувства братья не скрывают. Пожалуйста, пусть все знают их тайну!
Как-то я шел мимо кустов, за которыми стояли мальчишки. До меня донесся конец спора. Славик говорил:
— Лешка! Нам вместе — восемнадцать лет. Мы, наверно, можем жениться на ней вдвоем? А?
— Не пойдет! — отвечал брат. — Гордая очень.
— Ну и что ж — что гордая? — не соглашался Славик. — За двоих ведь!
Из этого разговора я понял, что у мальчишек нешуточная любовь. Раздвинул кусты и сказал:
— Ребята! Я хочу вам помочь.
Братья переглянулись, и Славик спросил:
— А как помочь?
— Надо пойти на жертву.
— На какую такую жертву? — хмуро поинтересовался Лешка.
— Вы не должны больше ловить и продавать сизаков.
Лешка раздумывал одно мгновение, потом едко усмехнулся и проворчал, почесывая ногой ногу:-
— Ишь чего захотел! Хочу — продаю, хочу — нет.
